Феномен гиперпотребления в практиках российских художников в 2010-е
Финансовый кризис 2008 года, который начался сначала на ипотечном рынке США, но вскоре приобрел масштаб стихийного бедствия и как волной накрыл мировые экономики, стал для России проверкой на прочность. Формировавшейся с 90-х модели социального и экономического устройства пошатнулись.
Если предыдущее десятилетие прошло в атмосфере стремительного роста благосостояния населения, доступности кредитов и кажущемся бесконечным выбора товаров и услуг, то 2008 год продемонстрировал хрупкость этой системы. Резкий обвал цен на нефть, отток капитала и крушение рынка ударили по зарождавшемуся среднему классу, поставив под вопрос не только экономические, но и ценностные основы нулевых.
[Рис. 43] Мария Сафронова, Брокеры, 2011
Ввиду этого многие историографы придерживаются мнения о том, что рубеж, который отделяет «нулевые» от «десятых» в России, — это не смена календарного десятилетия, а именно финансовый кризис 2008–2009 годов. Он стал точкой бифуркации, после которой вера в самовоспроизводящееся изобилие сменились эпохой трезвого анализа.
Это осознание кардинальным образом повлияло на российскую арт-среду. Если в 2000-е годы такие художники, как Дубосарский и Виноградов или Лонгвин, с ироничной эстетизацией фиксировали расцвет коммодификации, экспансии масс-медиа и гиперпотребления, то после 2008 года тон художественных высказываний начал трансформироваться. Кризис лишил глянцевые «нулевые» их кажущейся монолитности, обнажив трещины в системе и нарастающее социальное напряжение. Художественный взгляд обратился от празднования изобилия к его деконструкции.
[Рис. 44] Мария Сафронова, «Нефть. Платформы», 201
Художники начали исследовать последствия чревоугодия и праздности современного общества: экологический ущерб, социальное неравенство, психологическое выгорание от погони за статусом и пустоту, скрывающуюся за фасадом потребительского рая. На художественной сцене начали появляться такие фигуры как Анна Желудь с её лишенными материальности и плоти инсталляции из арматуры, Иван Новиков с его работами, критически осмысляющими культурные институции и свойственную им погоню за обогащением.
[Рис. 45] Анна Желудь, из серии «Уютный уголок», 2016 и [Рис. 46] Иван Новиков Umwelt 2.4., 2013
В рамках посткризисной реальности осмысление феномена гиперпотребления в российском искусстве 2010-х годов приобрело новые и часто более мрачные формы. Оно сместилось от документации и стилизации к глубинному анализу.
В 2008-м, на пороге экономической катастрофы, в российской художественной среде уже остро стоял вопрос о тотальной коммерциализации искусства, превращения продуктов культурной деятельности в товар и массовость их потребления. Как писали Арсений Жиляв, Борис Кагарлицкий, Андрей Паршиков и другие в статье для «Художественного журнала» под названием «Нулевые. Как это было? Часть 1»:
«В силу характерной для нулевых экспансии бизнеса в сферу культуры стало возможным говорить о художественной сцене как о модели организации новой экономики. Неолиберальная идеология с ее культом социальной гибкости, артистической необязательности и лихорадочного обновления делает такие маркеры, как „альтернативный“, „независимый“, „авангардный“ желанными брендами. В нулевые искусство становится в обществе производственной моделью, а само художественное производство переживает бурное институциональное развитие. Рожденные новой экономикой художественные институции начинают производство нового зрителя в индустриальных масштабах (А. Булдаков „Производство зрителя“). В то же время активисты художественной сцены — художники и кураторы видят единственно возможную перспективу существования внутри системы в фигуре „художника-предпринимателя“».
[Рис. 47] Комикс Осторожно! Экзотические животные! , ХЖ ВЫПУСК: № 82 2011
2.1 Руины
[Рис. 48-50] Николай Олейников, из серии «Процесс», 2008
Рефлексия и осмысление этих процессов отразились в междисциплинарном проекте «Капитализм как религия?», который прошел в пространстве ГЦСИ в апреле 2008 года. В нем приняли участие многие представители российской арт-сцены — начиная с художников и кураторов, заканчивая культурологами и искусствоведами. Собравшиеся в течении нескольких часов препарировали концепции, изложенные Вальтером Беньямином, Жаком Деррида и Маском Вебером, перекладывая их тезисы о капитализме и коммерционализованной культуре на российский контекст.
Участниками дискуссий стали художники Дмитрий Гутов, Анатолий Осмаловский (признан иноагентом в РФ), Николай Олейников, арт-группа «МишМаш», культурологи Илья Будрайскис и Павел Микитенко, философ Алексей Пензин. Помимо обсуждений капитализма и вытекающих из него условий существования культурной среды, участники проекта в течение трех заседаний «лаборатории» художественно документировали процесс. Например, Николай Олейников на месте производил свои артистические и дискурсивные интервенции и делал серию графических рисунков под названием «Процесс», в которой он изобразил спикеров и отрывки из их выступлений.
[Рис. 51-52] Николай Олейников, из серии «Процесс», 2008
Одним из феноменологических центров дискуссии стало понятие «руина». Несмотря на изобильность производимых художественных высказываний в нулевые, а также возникновение большого количества институциональных структур, в художественной среде возникло ощущение или, лучше сказать, предчувствие краха — образ «руин» был осмыслен в рамках дискуссии как сама современность в широком смысле (как modernity или Новое время), основой которой является капиталистический способ производства. Эта система, по мнению организатора лаборатории Алексея Пензина, создала новую общественную реальность, одновременно разрушая, превращая в руины те формы жизни, которые еще недавно ей предшествовали.
«Если сформулировать это в предельно абстрактном виде, в своем „обвальном и чудовищном движении“ капитализм превращает само бытие в руину».
[Рис. 53-55] Перфоманс Елены Ковылиной «Не хотите ли чашечку кофе, или Сожги мир буржуазии», 2010
Руинирования бытия было зафиксировано и в арт-практике Елены Ковылиной. Символическим актом, который аккумулировал в себе ощущение катастрофы и хрупкости мира благополучия, который может разрушиться в любой момент, стал перформанс «Не хотите ли чашечку кофе? Или сожгите мир буржуазии». В своей арт-практике художница обращалась к гендерному дискурсу, проблемам культурной и национальной идентичности и социальной коммуникации. Этот перформанс не стал исключением.
[Рис. 56] Перфоманс Елены Ковылиной «Не хотите ли чашечку кофе, или Сожги мир буржуазии», 2010
Сначала реализованный под названием «Не желаете ли чашечку чая», художественный акт Ковылиной перерос в «Не хотите ли чашечку кофе? Или сожгите мир буржуазии» 2009 года. Сутью перформанса было, как следует из названия, пригласить за стол, стоящий на открытом воздухе, нескольких гостей, угостить их кофем и сладостями, а во время светской беседы поджечь стол. Пока скатерть, сервиз и пирожные горели, Ковылина непринужденно продолжала разговор. Художница не выходила из-за стола до тех пор, пока все содержимое на нем не превращалось в пепел. Перформанс был реализован несколько раз и с участием известных личностей. Например, в 2010 году за столом оказались Иосиф Бакштейн, Леонид Михельсон и Патриция Ребауденго. Это трио идеально соотносилось с контекстом Ковылиной: Бакштейн выступил за лагерь искусства, а Михельсон и Ребауденго стали негласно представителями коммерции.
«В отличие от ироничной эстетизации изобилия у Дубосарского-Виноградова, Ковылина использует жесткий, катастрофичный жест. Она предлагает не рефлексию, а радикальное уничтожение атрибутов прежней системы как единственный способ начать с чистого листа».
Ковылина использовала стол, покрытый белой скатертью, как символ переговоров, собраний, праздников. На столе были расставлены фарфоровые сервизы — атрибут светкости, респектабельности и традиционного уклада. Ритуал был уничтожен огнем. Это можно трактовать как визуальную метафору того, как хрупки социальные условности и как непрочна атрибутика «буржуазного» общества, с присущим ему жаждой демонстративного потребления, бесконечного обогащения и желанием вновь и вновь подтверждать свой статус. Так произошло очищение через разрушение.
2.2 Тревога и обеспокоенность
[Рис. 57] Recycle Group, Черная Пятница, 2010
Осмыслением происходящих в обществе процессов и трансформаций в 10-е годы активно занимались краснодарские художники Андрей Блохин и Георгий Кузнецов из арт-группы Recycle Group. Год создания коллектива пришелся на 2006, а первая выставка под одноименным названием Recycle символично прошла в 2008 году.
Ресайклы поднимали в своих проектах вопросы стремительной технологизации мира и нашествия визуальных образов и симулякров, которые поглощают всеобщее внимание, а также затрагивали проблемы, связанные с разрушением экологии капиталистической машиной глобального перепроизводства. Их арт-объекты, скульптурные проекты и паблик-арт часто создавались с использованием найденных материалов, которые художники перерабатывали. Также ресайклы обращались к таким материалам как пластик, пенопласт, резина и тд. Это помогало им вскрывать тему консьюмеризма и выступать с критикой общества потребления.
[Рис. 58] Recycle Group, Мусорные баки, 2009
В 2009 году художники впервые представили свою серию арт-объектов «Мусорные баки». Это пластиковые контейнеры, которые то ли срослись с человеческим телом, то ли поймали человека в ловушку. Идея скрещивания мусорного бака и антропоморфных форм станет одной из ключевых в арт-практике Recycle Group и будет воплощена и в дальнейшем, но уже в форме саркофагов и древних гробниц.
Как говорили сами художники про эту серию: «Мы хотели взять самый материальный объект из всех возможных и дематериализовать его. В поле искусства до этого он почти никогда не фигурировал. Мусорный бак — это еще и отсылка к нашей первой теме: может ли искусство быть переработанным, остается ли оно после этого искусством или становится мусором?». Так художники размышляли о перерождении материальных предметов в мусор и через эстетизацию и художественную переработку снова в товары, которые готово потреблять современное общество.
[Рис. 59-60] Recycle Group, Мусорные баки, 2014
Несколькими годами позже ресайклы приняли участие в выставке Fast Food 2014 года в арт-галерее К35, которая была посвящена проблемам общества потребления, экономическим кризисам и человеку, заточенному в рыночной системе. На выставке появились все те же «Мусорные баки», но уже с дополненной расшифровкой от художников: «Наши работы показывают, что цивилизация потребления лишена образов окончательности, так как ни одна вещь, принадлежащая современности, не способна обрести последнюю форму, обратиться в прах и возвратиться в землю. Именно мусор, а не образ предмета, составляют самую суть современности. Мусор, который современное общество накапливает с молниеносной скоростью благодаря безграничному и бесконтрольному потреблению. Потребительская цивилизация лишена цели. В отсутствие цели и образов окончательности нашей цивилизации только и остаётся, что превращаться в технологическую помойку. Это наша подлинная и аутентичная среда».
[Рис. 61] Recycle Group, Мммммммм… Пончик! , 2013
Еще одним показательным примером в контексте осмысления гиперпотребления в арт-практике ресайклов является работа с забавным и ироничным названием «Мммммммм… Пончик!» 2013 года. Эта скульптура представляет собой массивную каменную руку, будто оторвавшуюся от тела в попытках дотянуться до еще более массивного, тяжелого пончика. Это кивок в сторону нашествия фастфуда, олицетворение быстрого удовольствия и доступной еды, от которой не приходит настоящее насыщение — после поедания пончика хочется ещё больше.
Кроме того, ресайклы активно препарировали тему гиперпотребления визуальных образов, которые продуцируют социальные сети и диджитал медиа, получившие мощное развитие в 2010-е. Во многом на это повлиял именно кризис 2008 года — экономическая нестабильность стимулировала технологический прогресс в более долгосрочной перспективе, заставив компании искать новые, эффективные цифровые решения, что проявилось в росте онлайн-сектора и повышенному вниманию людей к новым медиа.
[Рис. 62] Recycle Group, Conversion, 2015
Эти процессы отразились в проекте Conversion 2015 года, который был показан во время 56-й Венецианской биеннале. Recycle Group сравнили новые технологии и глобализацию информации с религией. На фасаде церкви Sant’Antonin XVII века ресайклы соорудили алтарь с неоапостолами из полиуретана, резины и тонкой сетки. Также на алтаре появился крест в виде буквы f, что отсылало к названию соцсети. На обломках Ноева ковчега были вырезаны иконки приложений, а люди на барельефах отчаянно пытались подключиться к сети и получить новую дозу контента, уже ставшего для них жизненной необходимостью. Так Блохин и Кузнецов показали, как видят будущее человечества, и попытались понять, какой след оставит цифровая эпоха в истории.
[Рис. 63-65] Михаил Бурый, Номер 47, Номер 53 и Номер 62, 2016
Скульптуры Миши Бурого антропоморфны — с помощью своих франкенштейнов, созданных из остатков производств и найденных материалов, художник формирует отпечаток современности, соединяя разрозненные элементы и напоминая о том, что корпорации и производства не прекращают наращивать масштабы выпускаемой продукции. Объекты Бурого — это свидетельства излишества и избыточности, которое стало свойственно человеку в сытые нулевые. Все это привело к мощным экологическим кризисам и надлому самой системы. В арт-объектах художника явно прочитываются концепции «текучей современности» Баумана и идеи Наоми Кляйн о всемогуществе рекламы и брендов.
«Для создания своих работ я использую остатки издательских производств. Из этих найденных материалов я создаю скульптуры, напоминающие по формам силуэты людей. Эти работы являются моей визуализацией современного состояния жизни человека, где мы постоянно должны потреблять вещи и информацию, чтобы как-бы определить собственную уникальную идентичность. Таким образом, мои скульптуры представляют собой след массовой культуры и создают коллективный бессознательный отпечаток современного человечества».
В 2010-е годы проблемы общества потребления стали настолько очевидными, что консьюмеризм критиковали не только художники, работающие в мастерских, но и стрит-артисты. В 2016 году прошло II Московское международное биеннале уличного искусства «Артмоссфера», главной темой которого стала «Невидимая стена» — ведущие российские уличные художники исследовали границы личной свободы и анализировали предпосылки и последствия зависимостей и самоограничений.
[Рис. 66-67] Zoom, Money has no smell, 2016
Одним из флагманских событий Биеннале стал проект64: НЕ ЗАВИСИМОСТЬ в павильоне «Оптика» на ВДНХ. Выставка собрала высказывания 14-ти стрит-артистов, которые выступили с критикой общества потребления. Свои манифесты против мнимого изобилия представили Миша Most, Zoom, Вова Nootk, Petro, Bloom, а также Андрей Касай, Андрей Adno, Slak, Иван Найнти, Слава Ptrk, Анатолий Акуе, Евгений Желваков, Андрей Оленёв и Стас Добрый. В своих работах художники разоблачали ключевых агентов консьюмеризма — страхи, бедность и социальную изоляцию. В этом случае стрит-арт выступил одним из самых подходящих для препарирования этой темы форматов, «преодолевая практическую неэффективность „высокого“ искусства».
Например, на выставке была представлена работа художника Zoom под названием Money has no smell. В основу легла старинная английская пословица. Как говорил сам художник: «Еще в момент своего возникновения много веков назад эта фраза содержала в себе легкое подмигивание собеседнику, а сейчас, в эру массового поклонения Золотому тельцу, запах денег очевиден и узнаваем даже теми мухами, которые не читали Фрейда». Работа представляет собой большую стодолларовую купюру, на которой Бенджамин Франклин иронично изображен в противогазе, а на краешек купюры помещены мертвые мухи, которые будто бы слетелись на зловонный запах, от которого пытается спастись Франклин.
Таким образом Zoom создал оксюморон — название работы противоречит ее воплощению, деньги все же пахнут и приманивают к себе жадных до стодолларовой купюры метафорических мух, которые погибают от того, к чему так стремились.
Также на выставке появилась работа Андрея Касая. Это был гигантский пластиковый пакет — один из главных символов эпохи неразумного и чрезмерного потребления. У пакета не было содержимого — он сам являлся символом эпохи, в которой люди не заботятся о том, как невероятное количество пластиковых пакетов которые производятся ежедневно, будет переработано, и какой урон это нанесет экологии.
[Рис. 68] Андрей Касай, пакет, 2016
Слава Ptrk представил на проекте64 свои будто вырезанные из назойливых рекламных баннеров философские сообщения-коллажи, которые он перевел в живопись. Серия работ Славы Ptrk называлась «Много ли для счастья надо?», в ней нашли свое отражение образы-символы эпохи потребления: крутые тачки, роскошные особняки, женщины как с обложки Playboy. Здесь, как и в работе художника Zoom, Слава Ptrk сыграл на противоречии названия и сути — его саркастический вопрос, в котором вшито насмешливое утверждение, вскрывает ненасытность современного общества. Для счастья современному человеку нужно не просто много, а безгранично и неприлично много.
[Рис. 69] Слава Ptrk. Много ли для счастья надо? 2016
Так художники призывали отказаться от навязываемых обществом потребления ценностей, избавиться от стереотипов мышления, предлагаемых нам корпорациями и политиками. Так #проект64 стал призывом к независимости от навязанных иллюзий и ответственности за свои ежедневные выборы — начиная от самых важных для каждого человека решений, заканчивая покупкой пластикового пакета в магазине.
Период 2010-х стал временем, когда феномен гиперпотребления прочно закрепился в арт-практике российских художников, как одна из самых остро стоящих и важных для художественного осмысления тем. Кризис 2008-го показал шаткость экономических систем, но также в некотором смысле спровоцировал цифровой бум, что сказалось на потребительском поведении. Однако все эти процессы получили еще большее развитие в начале следующего десятилетия.
